Муниципальное учреждение культуры

Мышкинского муниципального района

«Этнографический музей кацкарей»

katskari.ru - официальный сайт

"Где вчёрасётка был..."
"ГДЕ ВЧЁРАСЁТКА БЫЛ...", или Владимир Высоцкий на кацком диалекте

История эта началась в 2015 году с письма, пришедшего на мою электронную почту в мае:

«Добрый день!
Меня зовут Марлена (Marlena Zimna), я директор Музея Владимира
Высоцкого в городе Кошалине (Koszalin), Польша.
Наш музей хотел бы пригласить Вас к участию в Международном поэтическом проекте «Владимир Высоцкий на языках мира. Новые переводы» и спросить, готовы ли Вы перевести на кацкий говор произведения (хотя бы одно поэтическое произведение) Владимира Семёновича Высоцкого и прислать его (по электронной почте) в наш музей до конца июля?»

Ответил я, конечно же… отказом: Высоцкий на кацком диалекте – что за глупая и смешная затея!?

Но европейцы умеют уговаривать, и на электронную почту посыпались новые письма. Про то, что это уже третий подобный проект польского музея, и по итогам каждого проекта издаются сборники. Про то, что поэзия Владимира Высоцкого уже переведена на 157 языков мира. И про то, что задача музея – получить переводы на языки, на которые Высоцкий до сих пор не переводился: тагальский, хилигайнон или, вот, кацкий. «Ваше желание оказать нам помощь и принять участие в этом грандиозном международном поэтическом проекте стало бы весомым вкладом в нашу музейную работу – работу, посвящённую творчеству выдающегося поэта, певца и актёра Владимира Высоцкого. Одновременно перевод стал бы первым экспонатом на кацком говоре, представленным в нашем музее!»

Читал я все эти письма, читал, а в голове меж тем почему-то неотступно вертелась «Антиалкогольная». Помните такую?

Ой, где был я вчера – не найду, хоть убей,
Только помню, что стены с обоями.
Помню, Клавка была и подруга при ней,
Целовался на кухне с обоими…

И сам собой – полупришёл-полуприснился – перевод этих четырёх первых строк:

Где вчёрáсётка был – мне не смýстить тёпéрь,
Тóлькё помню, што стены с обóям.
Помню, Главдя была и любáха при ней,
Цоловáлся в комóрке с обóем…

А что – звучит "по-кáцкие"! Вчёрáсётка (а также вчёрáсётки, вчёрáсь, вчёрáся) в значении «вчера» отмечено практически в каждом кацком селении. Смýстить – «понять, сообразить» – глагол, тоже широко распространённый. А вот любáха – «подруга» – слово, характерное для Нефина. Его активно употребляет, например, переехавшая оттуда Варвара Васильевна Громова: «Вон, Зинка с Галинкой – две любáхи маскáлят!» А вот комóрка совсем не «маленькая, тесная комнатка» как кажется «заволóсному» уху. Комóрка «по-кáцкие» – именно «кухня»; так кухню называют (теперь уже «называли») прежде всего в Дьяконовке.

Кстати, несмотря на то, что «комóрка» идеально легла в стихотворный размер, был великий соблазн её заменить. Дело в том, что абсолютно точных переводов литературных произведений с одного языка на другой не бывает, да и не может быть. У каждого народа свой взгляд на мир, свои ценности, свой образ жизни, свой опыт (не зря же говорят, «что русскому хорошо – то немцу смерть»), и всё это выражается через язык. К тому же могут не совпадать просто-напросто, например, категории рода! У украинского поэта Максима Рыльского есть очень интересная книга «Искусство перевода», где он рассказывал, в частности, о своём опыте перевода на украинский язык «Евгения Онегина». Так вот, Пушкин сравнивал Татьяну Ларину с луной, и русский читатель это сравнение принял: луна – существительное женского рода, почему бы и не сравнить с ней девушку!? А вот по-украински луна – «мiсяць», существительное мужского рода, и в украинской поэзии с этим небесным светилом принято сравнивать не девушек, а юношей. И что прикажете делать переводчику? Волей-неволей искать другой образ и тем самым искажать первоисточник. То есть, по сути, переводчик не переводит, а, опираясь на оригинал, создаёт самостоятельное произведение.

Что значит перевести Высоцкого на кацкий диалект? Ну, прежде всего «переселить» его из городской квартиры в деревенскую избу!

Владимир Семёнович Высоцкий, напомню – горожанин (причём родившийся и всю жизнь проживший в многомиллионной Москве), потомственный интеллигент, выпускник высшего учебного заведения, актёр, поэт, композитор, исполнитель. Понятно, что ему под стать и герои его стихов-песен. А вот Кацкий стан – это деревенская сторона; городов по реке Кадке, как ни прискорбно, нет. И вообще, актёр с высшим образованием, ищущий смысл жизни интеллигент, известный на всю страну автор – всё это нетипично для кацкаря.

Это я к тому, что перевести стихотворение Высоцкого на кацкий диалект – это вовсе не значит механически заменить русские литературные слова соответствующими кацкими диалектными. Это прежде всего перенести место действия из города в деревню. То есть представить себе, как повёл бы себя в сходной ситуации деревенский мужик. В данном случае, крестьянин-кацкарь.

А крестьяне-кацкари, если они живут в традиционной деревенской избе, не обедают и тем более не распивают спиртные напитки на кухне. Принимать пищу на кухне или просто пить чай и беседовать – это ведь чисто городская черта. Деревенские жители едят и общаются с соседями «в кути» (то есть в прихожей) или в торжественных случаях «под перёдóм» (то есть в передней комнате). Таким образом, лирический герой Высоцкого, живи он в Кацком стане, с Клавкою и её подругою общался, скорее всего, в прихожей, и последняя строчка этой строфы первоначально у меня выглядела так: «Цоловáлся в кутú я с обóем». Но подумав, я решил всё-таки оставить кухню-«комóрку», как в первоисточнике: «Цоловáлся в комóрке с обóем». В 1967 году, когда было написано это стихотворение, у кацкарей стали появляться первые щитовые дома, устроенные по подобию городских квартир, и в таком случае дело вполне могло произойти и на кухне. Вернее, «в комóрке» – если «по-кáцкие».

По той же причине – разности менталитета горожанина и деревенского жителя – «Клавку» я заменил на Глáвдю. По моим наблюдениям, женщин, с которыми целуются, кацкари «Клавками» (а также «Гальками», «Вальками», «Надьками» и иже с ними) не называют…

Ну и ещё: диалект – это ведь не только какие-то забавные, отличные от литературных, слова, но и отличное от литературного произношение. В данной строфе присутствуют такие типичные для кацкарей особенности, как ёканье (переход безударной «е» в безударную «ё» в первых предударном и заударном слогах: вчёрáсётка, тёпéрь), двойное смягчение (смягчение мягким знаком предшествующей и последующей согласных: тóлькё), переход «е» в «о» после «ц» (цоловáлся), переход безударной «а» в безударную «о» в начальном предударном слоге (комóрка). Характерно для кацкарей и отсутствие во множественном падеже творительного падежа (обóям, а не «обоями», обóем, а не «обеими»).

Но вы уж, верно, ждёте продолжения истории? У Высоцкого дело дальше происходило так:

А наутро я встал,
Мне давай сообщать:
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,
У меня генерал.

А в моём переводе на кацкий диалект – так:

А как встал я с бёлá,
Мне давай блекотáть,
Как я всех гребыхáл
И хотел застращать,
Как нагúшой скакал,
Песни дря′нью хазúл,
Тя′тя мой – енёрáл,
Будто всем говорил.

Получилось почти как в первоисточнике, без больших искажений. С бёлá – «с утра», это наречие из лексикона моей бабушки Марии Ивановны Темняткиной из села Хороброва. Блекотáть – «сплетничать, говорить вздор, неправду» и гребыхáть – «ругать»; глаголы по реке Кадке широко распространённые. Нагúшой – «голый, нагой»; прилагательное, услышанное мною в Мартынове – в частности, от Валентины Васильевны Ершовой. "Примаскáлила, и ляжки нагúшие, – сказала она как-то не вспомню уже и о ком. – Óсёнь уж, в такой-то сря′де и не ходят». Дря′нью хазúть, думаю, идеально (пожалуй, даже идеальнее, чем у Высоцкого) передаёт как именно его литературный герой орал пьяным голосом песни. Но, и это нужно обязательно отметить, устойчивое выражение дря′нью хазúть (а также дрянúцей хазúть, дрянúной хазúть) «заволóсными» понимается и воспринимается не совсем так, как кацкарями. Ведь что значит в русском литературном языке «дрянной»? «Плохой, скверный»! А для кацкаря дряннóй – «некрасивый». То есть буквальный перевод с кацкого на великорусский дря′нью хазúть – это «некрасиво кричать». Ну понятно, когда по пьяни да громко – это и есть некрасиво: дря′нью! Наконец, последнее диалектное слово в этом отрывке известно, пожалуй, каждому русскому человеку, даже горожанину: это тя′тя – «отец».

Из творческих неудач отмечу следующую: уж очень мне хотелось глагол «скакать» заменить типичным кацким пря′дать, да ничего не вышло – стихотворный размер ломался.

Из фонетических особенностей отмечу знакомое нам ёканье (с бёлá, енёрáл), а в слове енёрáл ещё и утрата начального «г». Кстати, обратили ли вы внимание, что в слове «генерал» в корне слова две безударные «е». Но в безударную «ё» перешла только та, что в первом предударном слоге: «енёрáл». По той же причине не надо ёкать в словах блекотáть и гребыхáл: в них «безударная «е» не в первых, а во вторых предударных слогах.

Русскому литературному окончанию «-ый» соответствует кацкое диалектное «-ой» – поэтому нагúшой, хоть и без ударения. А вот глагол застращáть по-русски и «по-кáцкие» пишется одинаково, а читается по-разному. Дело в том, что звук «щ» кацкари научились выговаривать сравнительно недавно – во второй половине ХХ-го века, а исконно на его месте произносили либо долгое «ш», либо звукосочетание «сч». Об этом явственно свидетельствуют довоенные письма, протоколы колхозных собраний, сельсоветских справок, в которых сплошь и рядом, например, такие фразы: «Отпусчен обшим собранием». Поэтому, если уж «бахóрить по-кáцкие», то следует произносить либо «застрашшáть», либо «застрасчáть».

Идём дальше. У Высоцкого:

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продохнуть –
Всё донимал их блатными аккордами.

У меня:

Поопóсле рубашку на мáх розодрáл
И бахóрил, што всяк мёня продал,
И гостям, говорят, скрё′су я не давал –
Всё дозаря′л их блатны′ем окóрдам.

Очень рад, что удалось использовать такие характерные для кацкарей устойчивые выражения как на мáх розодрáл, то есть «резко, одним движением, от начала до конца» и скрё′су не давáть – «не давать покоя». Строчку с «недаванием покоя» можно было бы сделать более непонятной для «заволóсного» читателя, употребив синонимичное «скрёсу» слово «зник»: «И гостям, говорят, знику я не давал…». Но подумав, оставил «скрёс»: почему-то показалось, что Высоцкий охотнее употребил бы именно это слово. Диалектные слова: поопóсле – «чуть позже, немного погодя» (это хоробровское слово), бахóрить – «говорить, разговаривать» (общекацкое), дозаря′ть «надоедать, приставая; обижать» (тоже общекацкое).

И ещё: «рубаху» первоисточника я поменял на «рубашку». Казалось бы, в чём смысл – ведь это синонимы. Синонимы, да для некацкого уха. Если я ошибся, то кацкари меня поправят: в моём родном Хороброве словом рубаха называли ночную сорочку женщин, а мужики о своей одежде говорили исключительно рубашка. Кацкари, так ли?

Фонетические и морфологические особенности: ёканьё (мёня′), приставка «розо-» (вместо литературной «разо-»: розодрáл), удлинённое окончание «-ыем» (блатны′ем). В написании окóрдам сразу три диалектные черты: начальное «о» (из-за оканья), одно «к» (как слышится, так и пишется) и совпадение форм дательного и творительного падежа во множественном числе. Союз «что» в кацкой традиции пишется, как слышится: што.

Следующая строфа-припев заставила меня поломать голову:

А потом кончил пить,
Потому что устал,
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Взял да выбросил вниз.

Здесь сложность перевода заключалась в том, что слишком уж «городской» показалась эта строфа, а ведь задача перевода, как было сказано выше – перенести место действия из города в деревню. «Благородный хрусталь», согласитесь, слишком тяжело сочетается с традиционной русской избой – особенно, если учесть что действие этих стихов-песни происходит в 1967 году. Да и «кофейный сервиз» – баловались ли кофе кацкари-колхозники в то время? Имелись ли у них сервизы?

Впрочем, тут я, пожалуй, хватил: сервиз вполне могли купить и подарить по какому-либо особо торжественному случаю городские родственники (сами-то деревенские в 1960-х годах денег, которые только-только у них вместо трудодней появились, на сервиз, скорее всего, пожалели бы)… Однако, само слово «сервиз» уж больно некацкое – не помню, чтобы моя бабушка, например, его когда-либо произносила. Между тем чайные (не кофейные!) сервизы у неё в серванте стояли. Как же она их называла!?

Уклáдки! Так и говорила: «Да у мёня в сёрвáнте две уклáдки, а вы мне почёвó-то третью подарили! Тóлькё дéнёг перевóд. Остáвьтё сёбé!»

И вот, применительно к деревенскому месту действия строфа получилась такой:

Чёбырты′хнуть ишшó
Я уж больше не мог
И от злости стокóн
Хлобызнýл о порог.
Пóрхал нá стлань вино,
Ну а чашек уклáдку,
Розхлёбя′стив окно,
Запулúл назаглáдку.

Ни тебе «благородного хрусталя», ни тебе «кофейного сервиза»! Зато есть колоритное словцо чёбырты′хнуть. Его я отыскал в такой «прибайке»: «По военной дороге / Шёл пётýн кривонóгой, /А за ним костыляла жона. / Он зашёл в ресторанчик / Чёбыртыхнул стокáнчик, / А жонá по затылку дала…» Хлобызнýть «хлопнуть, с силой ударить», пóрхать либо «плескать», либо о снеге: «идти», стлань «пол», розхлёбя′стить «открыть настежь», запулúть «закинуть», назаглáдку «напоследок». Правильнее, конечно, было бы назаглáдочкю (как и уклáдочкю), да подумалось, что все эти уменьшительно-ласкательные суффиксы – не для Высоцкого.
Диалектное произношение в словах: чёбырты′хнуть, ишшó, стокáн, розхлёбя′стив.

А что дальше? А у Высоцкого дальше:

И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.

Перевод этой строфы получился почти дословный:

И нехтó мне спервá поперéчить не мог,
Но потом поманéнькю опéтались,
Навалились гижóй, повалив мёня с ног,
Руки спýтали и понатéшились.

Особо трудных для понимания диалектных слов в этой строфе нет (за исключением, пожалуй, опéтаться «одуматься, опомнится» и гижóй «друг за другом»), и деревенский колорит здесь создаёт особое деревенское словоупотребление. Так, громоздкое литературное «не мог даже слова сказать» я заменил на деревенское поперéчить не мог. Вместо «потихоньку» – поманéнькю, вместо «руки вязать» – руки спýутали, вместо «позабавились» – понатéшились. Ну и диалектное произношение местоимения «никто» – нехтó (приставка «не-» в кацком диалекте может быть и безударной).

Идём дальше! Следующая строфа Высоцкого вновь меня как переводчика заставила помучиться:

Кто плевал мне в лицо,
А кто водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот,
Молодая вдова,
Верность мужу храня,
(Ведь живем однова)
Пожалела меня.

А бился я со строчкою: «Ведь живём однова». Дело в том, что здесь Владимир Семёнович и сам-то употребил нелитературное слово, а мне ещё надо было перевести его на диалект! «Живём однова» – это «живём один раз», как я понимаю. Где услышал это самое «однова» Высоцкий – Бог весть, но точно не в Кацком стане. У нас так не говорят, и сколько я ни бился – ничего синонимичного не нашёл. Заменить же литературным «один раз» не хотелось: получается, поэт нарочито употребил нелитературное слово, а я, переводя на диалект, его правлю.

В общем, мучился я, мучился и решил оставить, как у автора: «однова». Но придать ему кацкую окраску: благо буквосочетание «дн» кацкари исторически произносили как долгое «нн». Как в прибайке-дразнилке: «Мéнной ковш упал на ннó, / А поння′ть-то холоннó! / И обинно, и досáнно… / Ну да лáнно – всё оннó!». Таким образом, «однова» заменилось на онновá – вроде бы, и «по-кáцкие».

На это ещё не всё. Строчка выше не проще: «Верность мужу храня» – звучит ведь тоже «не по-кáцкие», согласитесь? Высокопарные слова (сейчас бы сказали «пафосные»), вроде «верность», для речи деревенских жителей несвойственны. Понимать-то они их, конечно, понимают, но в своей речи стараются избегать. Вспомните диалог из кинофильма «Любовь и голуби»:

«– А если это любовь, Надя?
– Кака любовь?!
– Така любовь!..
– Кака тут любовь? Когда вон, воздуху мне не хватат. Надышаться не могу... А в груди прям жгёт! Прям жгёт, как будто жар вон с печи сглотнула!..».

Можно было бы, конечно, пофантазировать и представить, какими фразами героиня фильма Надюха растолковала бы понятие «верность», но стихотворный перевод нуждался только в одном слове – естественном для деревенского человека и не искажающем первоисточник… Ничего умнее в данной ситуации, как заменить «верность» на «память» в голову не пришло.

Таким образом, строфа стала выглядеть так:

Хтó-то хáркал в лицо,
А хтó в рот водку лил,
А какóй-от плясéц
Мне плёхóтья отбил.
Молодая вдова,
Память мужу храня,
(Но живём онновá)
Пожалéла мёня.

Плясéц – «танцор», плёхóться – «внутренние органы». Но в целом перевод этой строфы мне так и не понравился.

Да ну ладно. Идём дальше:

И бледнел я на кухне с разбитым лицом,
Сделал вид, что пошёл на попятую –
«Развяжите!» – кричал, – «Да и дело с концом!» –
Развязали, но вилки попрятали.

«По-кацкие» это зазвучало так:

И блённéл я в комóрке – не вúнно лица,
Но схитря′л, што пошёл на попятую –
«Розвяжúтё!» – хазил, – «Да и дело с концáм!» –
Розвязáли, но вилки припря′тали.

Хазúть – это «кричать», а остальные слова, думаю, всем понятны.

Из удач отмечу слово схитря′ть, которым я заменил книжное, не свойственное для деревни выражение «сделать вид». А из неудач – то, что не получилось глагол «спрятать» заменить кацким диалектным «скоронить»: не подошло это самое «скоронить» для стихотворного размера. Хорошо, выручила приставка! И всех дел-то, согласитесь, заменить «по-» на «при-», но зазвучало как-то мягче, по-деревенски: припрятали.

Диалектные черты всё знакомые: блённéл, не вúнно, розвяжúтё, с концáм.

Но что там у Высоцкого дальше?

Тут вообще началось –
Не опишешь в словах,
И откуда взялось
Столько силы в руках?
Я, как раненный зверь,
Напоследок чудил,
Выбил окна и дверь,
И балкон уронил.

Если бы я оставил в переводе слово «балкон», то все кацкари сразу бы поняли, что действие этого стихотворения-песни происходило в доме Сергея Михайловича Ершова: у него у единственного на всё Мартыново (а может, и на весь Кацкий стан) дом с балконом! Поэтому, чтобы сходу отсечь все ненужные ассоциации и придать тексту большую типичность для кацкой действительности, «балкон» я заменил другим объектом:

Тут вобшé почалóсь –
Не обскáжёшь в словах,
И откýдых взялось
Стóлькё мóщей в руках?
Што подáвленной зверь,
Пря′дал я и чудил,
Вышиб окна и дверь,
И комод повалил.

Далее для экономии времени буду без комментариев. У Высоцкого:

Ой, где был я вчера - не найду днём с огнём,
Только помню, что стены с обоями...
И осталось лицо, и побои на нём.
Ну куда теперь выйти с побоями?

У меня:

Где вчёрáсётка был – не наúщёшь с огнём,
Тóлькё помню, што стены с обóям…
И осталось лицо, поботýхи на нём,
Ну куды′ ж я с такием болóньям?

Оригинал:

Если правда оно,
Ну, хотя бы на треть,
Остается одно:
Только лечь, помереть,
Хорошо, что вдова
Все смогла пережить,
Пожалела меня
И взяла к себе жить.

Перевод:

Если верно оно,
Ну хотя бы на треть,
Остаётся оннó:
Лéгчи да помереть.
Слава Богу, вдова
Перепнáть всё смогла,
Пожалела мёня′
И к сёбé приняла.

…Всяк пишущий подтвердит, что любой текст можно переделывать бесконечно. Вот, строчка: «Где вчёрáсётка был – не наúщёшь с огнём…» А может быть, написать «не наúщёшь с пальмóм…»? Ведь «пальмó» – это и есть «огонь»; так говорила, например, нефинская Антонина Ивановна Розова. Всякому пишущему важно вовремя остановиться – не перейти черту, за которой уже не усовершенствуешь текст, а калечишь.

Меня выручили скорый июль – срок сдачи перевода. Тянуть дальше было уже нельзя и, перекрестившись, всё что перевёл, я выслал.

Тут же пришло уведомление, что перевод размещён на сайте: http://www.wysotsky.com. А в конце 2015 года пришло ещё письмо от Марлен, что сборник с переводами стихов Высоцкого на языки мира вышел. Как ни странно – в Соединённых Штатах Америки! Называется он по-английски мудрёно: «Vladimir Vysotsky in various languages: International poetic project».

Его, этот сборник, можно купить за 39 долларов 69 центов, если выйти на сайт https://www.amazon.com/Vladimir-Vysotsky-various-languages-International/dp/1517091918. Знаете, не жалко в перерасчёте на наши деньги и 2394 рубля, только заказать сборник мы так и не смогли: сайт глубоко англоязычный, а мы в Мартынове, если немного и «мýстим», то только по-немецки.

…Зашёл на сайт Музея Владимира Высоцкого в польском городе Кошалине. Как там Марлена Зимна, подвигнувшая меня на перевод? И вот печальная новость: в марте 2016 года она, совсем и не старая ещё (46 лет), умерла. Очень жаль, хотя я её совсем не знаю. Высоцкий «по-кáцкие», по-тагальски и на языке хилигайнон… Три сборника его переводной поэзии, изданные в США… Музей в Польше… И всё это стараниями неизвестной нам полячки, чья жизнь, к сожалению, так безвременно прервалась…

Сергей Николаевич Темняткин,
Этнографический музей кацкарей,
д. Мартыново

Вы здесь: Главная Побахорим по-кацкие Статьи "Где вчёрасётка был..."

Новости


Видеоновости


Полезная информация